»

»

этот четверг в Израиле отметили День Катастрофы и героизма европейского еврейства, установленный Кнессетом в память о шести миллионах евреев, уничтоженных нацистами в период Второй мировой войны. Надо заметить, что установление этого дня противоречит еврейскому закону, согласно которому в месяце нисон не принято чрезмерно предаваться горю и оплакивать умерших. Поэтому Главный раввинат Израиля не принял этот день, как день национального траура, и проводит чтение «Всеобщего Кадиша» по жертвам Катастрофы 10 тейвеса — в пост, соблюдаемый в память о начале разрушения Иерусалима. И все же в эти майские дни, связанные с празднованием окончания Второй мировой войны и победы над фашизмом, я хочу поделиться с вами историей о чудесном спасении из оккупированной Польши Шестого Любавичского Ребе, рабби Йосефа-Ицхока Шнеерсона.

В 1928 году Ребе покинул пределы Советского Союза. Он не хотел оставлять своих учеников в те трудные годы без духовного руководства, но коммунистическое правительство вынудило его эмигрировать против его воли. Перед ним стоял выбор, в какую страну переместить центр хасидизма Хабад, который со дня основания находился в России. Ребе Йосеф-Ицхок побывал во многих странах Европы, в 1929 году посетил Землю Израиля, а годом позже приехал в США, где находился в течение девяти месяцев. Остановившись в Нью-Йорке, Ребе посетил и другие американские города: Бостон, Чикаго, Детройт, Филадельфию… Он встретился с президентом США Гербертом Гувером и многими влиятельными американскими деятелями. В те дни в Соединенных Штатах было немного любавичских хасидов, но они призывали Ребе остаться и основать здесь мировой центр Хабада. Однако Ребе повторил, что не может отказаться от своих последователей в Европе и должен вернуться туда, чтобы быть с ними в такие трудные времена…

17 элула 5699 года (1 сентября 1939 г.) нацистская Германия вторглась на территорию Польши и, реализовав свой план молниеносной войны, всего за 27 дней захватила Варшаву, почти полностью разрушенную нещадными бомбардировками. Польское правительство капитулировало.

Война застала Ребе Йосефа-Ицхока в городе Отвоцке, недалеко от Варшавы, куда он прибыл четырьмя годами ранее из Риги. Ребе решил попытаться вернуться обратно, однако ему удалось добраться лишь до Варшавы. Двигаться дальше по оккупированной территории, где нацисты уже начали преследовать и уничтожать евреев, было очень опасно. К тому же Ребе страдал от мышечной дистрофии и с трудом передвигался. Во время нескончаемых бомбардировок он несколько раз менял места жительства, куда хасидам пришлось переносить его на руках… В канун Рош ѓаШоно незадолго до начала праздничной молитвы здание, где она должна была проходить, разбомбили, и Ребе пришлось с помощью хасидов укрыться в другом районе города!

Когда германские войска вошли в Варшаву, Ребе с семьей скрылся в убежище, известном лишь считанным, самым надежным и близким хасидам. Положение усугублялось тем, что Польша была фактически отрезана от всего мира: телефон, телеграф, почта — ничего не работало. Хасидам Хабада каким-то образом удалось связаться с хасидами в Риге, а те передали хасидам в США сообщение о том, что Ребе находиться в ситуации, угрожающей его жизни, и необходимо сделать все, чтобы его спасти.

В Соединенных Штатах тогда находилась небольшая группа последователей Ребе, да и политическая ситуация не благоприятствовала евреям. Опрос общественного мнения, проведенный в то время, показал, что 58 процентов граждан США были против приема беженцев. Госдепартамент сделал все возможное, чтобы максимально затруднить иммиграцию. Ворота Соединенных Штатов были закрыты для евреев из Европы! В такой сложной ситуации группа хасидов Хабада во главе с рабби Исроэлем Якобсоном пыталась спасти Ребе. Во-первых, они обратились к судье Верховного суда США, еврею Луису Брандейсу, который лично познакомился с Ребе, во время посещения им Америки в 1930 году. Брандейс связался с ближайшим помощником Рузвельта — Бенджамином Коэном. Рузвельт посчитал, что операция по спасению Ребе повысит его популярность среди еврейской общины. Германские дипломаты, в свою очередь, полагали, что, позволив Ребе Шнеерсону эмигрировать, они смогут отговорить американцев от вступления в войну.

В самой Германии существовала оппозиция планам Гитлера. Целый ряд достаточно высокопоставленных политических деятелей считали, что следует любой ценой помешать войне перерасти в мировую.

Действуя по своим каналам, Госдепартамент договорился с адмиралом Фридрихом Вильгельмом Канарисом, главой Абвера — службы военной разведки и контрразведки, об организации операции по спасению шестого Любавичского Ребе. Канарис считал стремление Гитлера к мировому господству безумием и старался предотвратить расширение военных действий, он также отвергал нацистскую расовую теорию (в 1944 году он был обвинен в соучастии в заговоре против Гитлера, арестован, подвергнут страшным пыткам и казнен в апреле 1945‑го, за три недели до взятия Берлина). Пользуясь тем, что действия Абвера должны были сохраняться в полной тайне и не подлежали партийному контролю, Канарис принимал к себе на службу многих офицеров, в чьих жилах текла еврейская кровь, несмотря на то, что они считались людьми низшего сорта и подлежали репрессиям. Одного из них, сына еврейского отца и матери-христианки, майора Эрнста Блоха, Канарис послал в Польшу со специальным заданием: во что бы то ни стало найти Ребе и вывезти его в одну из нейтральных стран.

Вы должны помнить, что в те дни помочь евреям означало подвергнуть свою жизнь величайшей опасности. Огромное количество людей, помогавших евреям бежать из плена или укрывавших их, были казнены. Те, кто согласился спасти Ребе, прекрасно сознавали, на что они пошли и чем рискуют.

Тем временем в Польше стало известно, что нацисты целенаправленно занимаются поисками Ребе. Группа солдат, возглавляемая Блохом, прочесывала Варшаву. Они останавливали евреев, по виду похожих на хасидов, и спрашивали, где находится «раввин из Любавичей», прибавляя, что… желают ему помочь. Естественно, никто им не верил и не говорил правды. Однако эти странные нацисты никому не угрожали и никого не принуждали силой дать ответ. К концу месяца бесплодных поисков Блох уже был готов отчаяться. Но через Канариса в США узнали о происходящем и чудом смогли передать хасидам в Варшаву, что люди Абвера, разыскивающие Ребе, действительно посланы, чтобы его спасти. Блоху было дано указание посетить дом по указанному адресу, в котором он уже был во время поисков, но Ребе не нашел. Во второй раз ему повезло больше. Солдат Клаус Шенк (также полуеврей), сопровождавший Блоха, рассказал в своих воспоминаниях о том, как встретил их Ребе:

«Первая комната, в которую они вошли, произвела очень тяжелое впечатление. Не было другого освещения, кроме нескольких тусклых свечек. Плакали дети, и какая-то женщина тщетно старалась их успокоить. Но тут же немцев ввели в другую комнату, где находился Ребе. Несколько человек стояли позади него и раскачивались. Шенк понял, что они молятся. Лица их были бледны — по-видимому, от страха и, возможно, потому, что некоторые из них были нездоровы.

Ребе сделал Блоху знак приблизиться и указал на стоящий рядом стул. Блох подошел, сел и сказал Ребе: «Шолом». Ребе молчал, неотрывно глядя на Блоха, а потом сказал неожиданно громким голосом: «Ты долго искал меня. Вначале мы не верили тебе, но ты был очень упорным. Почему именно тебя избрали для этого дела? Почему ты хочешь помочь мне?»

Блох, казалось, был очень озадачен этим вопросом. Несколько минут он не мог собраться с мыслями, потом ответил стандартной формулой: «Я исполняю приказ». Однако затем добавил: «Я понимаю, в известной степени, ваши чувства. Мой отец был евреем, но я получил специальное разрешение остаться в армии. Также некоторые из тех, кого вы видите со мной, еврейского происхождения. Я считаю, что получил хорошее задание. Я рад помочь вам, вашей семье и вашим ученикам спастись из Польши, так как знаю, что вас ожидает, если я не справлюсь с этой задачей».

Все это время Ребе продолжал сверлить Блоха взглядом, а затем кивнул в знак того, что понял его слова. Тогда перешли к выяснению практических вопросов».

После быстрой, насколько было возможно, но тщательно продуманной подготовки, 11‑го или 12 декабря (точная дата неизвестна) 1939 года из Варшавы выехали две машины. Первая, легковая, везла Ребе, его жену и мать в сопровождении Блоха и Шенка. Во второй, грузовой, ехали остальные евреи и сотрудники Абвера.

Ребе настаивал на возвращении в Ригу, столицу независимой тогда Латвии. Однако возможность ехать прямо к восточной границе Польши была исключена, так как там проходили военные действия. И в Абвере выработали иной план: вывезти Ребе по пути более длинному, но зато более надежному — через… Берлин! На первый взгляд, это был полный абсурд, но именно там Канарису было легче всего обеспечить неприкосновенность Ребе, используя свою почти неограниченную власть главы секретной службы. Нечего говорить о том, что и этот вариант казался фантастическим: провезти столько евреев через оккупированные территории, где на каждом шагу встречаются эсэсовцы и гестаповцы, а потом — по Германии до Берлина и там посадить в поезд, идущий в Прибалтику!.. И это еще при том, что Ребе наотрез отказался сменить свою традиционную хасидскую одежду на какую-либо другую! Однако к тому времени Блох уже понял, насколько бесполезно возражать Ребе, и в определенной мере сам стал выказывать ему то уважение, которое проявляли хасиды.

Первая встреча с патрулем СС произошла еще в Варшаве, перед погрузкой в машины. Блох проявил находчивость и без особого труда овладел ситуацией. Он сделал вид, что должен доставить «куда надо» арестованных евреев, и принялся кричать на них, якобы насильно загоняя в машины. Тогда этот «номер» прошел, но когда подъехали к первому контрольному пункту, проблема встала во всей своей остроте. Офицер СС приказал всем без исключения выйти наружу и устроил Блоху суровый допрос. Но тот не растерялся и сам перешел в нападение: «Что я делаю — это мое дело. Мы — Абвер и исполняем приказ!» Эсэсовец, едва услышав слово «Абвер», потерял всю свою агрессивность и разрешил продолжить путь.

Это была лишь первая стычка. В дальнейшем Блох придерживался того же образа действий. Тоном, не терпящим возражений, он требовал немедленно пропустить его машины, предъявлял какие-то документы, упоминал имена высших офицеров, придирался к манере, в которой ему отдают честь, вытаскивал записную книжку и записывал в нее имена тех, кто чинил ему препятствия, и грозился доложить о них «кому надо» в Берлине.

Однако самое большое испытание ждало на германской границе. Офицер СС отказался пропустить машины и требовал, чтобы все евреи были переданы ему для допроса. Блох громко накричал на него: «Ты, свинья! Ты не знаешь, кто такой адмирал Канарис? Если знаешь, то сам позвони ему, и он тебе укажет, что делать! Если ты не пропустишь нас, я вызову тех-то и тех-то (тут он назвал имена командиров частей, базирующихся в округе), тебя арестуют, и я сам, лично, позабочусь о том, чтобы тобой занялись, как следует!» А в это самое время другие эсэсовцы, окружив машины, издевались над евреями и делали вид, будто собираются немедленно их расстрелять… Но в конце концов, возможно, решив не связываться с Абвером, офицер, подчеркнуто нехотя приказал открыть шлагбаум.

Несколько раз Ребе переспрашивал Блоха, какова причина того, что он делает для евреев. И получал неизменный ответ: «Я исполняю приказ». Но Ребе не был с этим согласен. «Нет, — сказал он однажды, — я думаю, что ты делаешь это благодаря искре еврейства, связанной с твоей душой…»

Наконец, они прибыли на железнодорожную станцию и разместились в вагоне первого класса пассажирского поезда, следовавшего в Берлин и переполненного нацистами, которые задавались вопросом, что здесь делает эта группа раввинов.

В пятницу, 15 декабря, Ребе со всем своим сопровождением прибыл в Берлин. Канарис позаботился о том, чтобы Субботу Ребе и все, кто был с ним, под строгим секретом провели в здании еврейской общины. После окончания Субботы все они были переведены в посольство Латвии и переданы на попечение латышских дипломатов. А на следующий день они снова оказались в вагоне первого класса поезда, который на этот раз следовал в Ригу, в сопровождении немецких военных и латвийских сотрудников посольства. Причиной того, что Ребе ехал именно в Латвию, было его латвийское гражданство. Блоху опять задавали одни и те же вопросы, и он снова отговаривался, ссылаясь на особую секретность исполняемого им приказа. На латвийской границе Блох попрощался со своими подопечными и больше они его не видели.

Можно только представить, какие чувства испытали эти чудом спасшиеся евреи, когда они оказались на свободе. Однако потребовалось еще три месяца до той минуты, когда они поднялись на борт парохода, который должен был доставить их в Америку. 19 марта 1940 года, девятого адора 5700 года, шестой Любавичский Ребе, рабби Йосеф-Ицхок Шнеерсон, наконец, прибыл в США. Это было невероятное, не доступное человеческому пониманию чудо!

…Эта история была написана американским историком, неевреем, по имени Брайан Ригг в его книге «Еврейские солдаты Гитлера». Заинтересовавшийся материалами, представленными в этой книге, израильский журналист и режиссер Ларри Прайс (американец по происхождению) создал документальный фильм «Спасти Ребе» о Любавичском Ребе и о спасшем его немецком офицере. Этот фильм был показан в Израиле по телевидению на этой неделе в День памяти жертв Холокоста. На протяжении всего фильма автор задается вопросом, как удалось небольшой группе хасидов уговорить правительство США пойти против своей официальной иммиграционной политики в отношении евреев и побудить главу немецкой разведки поставить свою жизнь под угрозу, чтобы спасти евреев. «Это уникальная история», — уверен Прайс.

Мы хорошо знаем книгу Песнь песней. Она написана царем Шломо как история любви мужчины и женщины, но на самом деле это притча о любви между Израилем и Творцом, в которой Всевышний — мужчина, а народ Израиля — женщина. Предыдущий Ребе однажды сказал, что если бы в период царя Шломо существовало движение хасидизма, то он описал бы любовь между хасидами и ребе, как пример любви между евреями и Б‑гом. Самоотверженная любовь хасидов, готовых отдать свою жизнь во имя спасения Ребе, способна совершать немыслимые чудеса.

Какой урок мы можем извлечь для себя из этой истории? Когда вы очень хотите и готовы самоотверженно исполнить задачу, в которую вы верите, в конце концов Б‑г поможет вам добиться успеха! Как сказали наши мудрецы: «В заслугу веры своей были освобождены отцы наши…»